серафима байдан. художница, арт-терапевт и доула смерти

забота о себе и творчество — важные моменты нашей философии. это то, что я транслирую с помощью наших дизайнов и то, чему учусь сама — стараюсь все больше уделять времени на то и другое, так как поняла — это именно то, что наполняет меня.

не так давно я узнала про арт-терапию: стало интересно погрузится в это направление больше — хотелось напрямую поговорить с нужным человеком об этом. я предприняла попытки найти «того самого» человека, но мои первые поиски не увенчались успехом — смотрю и не откликается.

поэтому я просто «отправила этот запрос во вселенную», и это сработало.

подход и стиль героини нового интервью очень симпатизируют мне самой, и потому я очень рада, что сегодня, в день всех влюбленных (в себя), у нас выходит такое большое и интересное интервью.

— женя, создатель бренда mitrozhe store

женя:

я совсем не погружена в арт-терапию и лишь в общих чертах представляю, что это. но мне было бы ужасно интересно узнать об этом больше. расскажи, что такое арт-терапия.

серафима:

арт-терапия — это инструмент работы со своим внутренним состоянием через живопись. причем доступный каждому человеку, который можно освоить и использовать самостоятельно в повседневной жизни.

иногда через этот процесс можно заметить в себе более глубокие вещи: паттерны поведения, страхи, установки — я не имею психологического образования и не берусь работать с такими вещами. я могу их заметить, и в этом случае посоветую обратиться к компетентному специалисту или к арт-терапевту, который имеет профильное психологическое образование.

женя:

как ты нашла себя в арт-терапии? и как стала арт-терапевтом?

серафима:

все началось с того, что я стала интуитивно писать картины. художественного образования у меня нет, так что путь к академической живописи был закрыт, а вот в абстрактной я себя нашла. каждый раз, рисуя, я замечала, что мое внутреннее состояние меняется в довольно приятную для меня сторону — стала ощущать больше энергии, уверенности, свободы, легкости. живопись стала оказывать на меня эффект как после разговора с человеком, который тебя услышал. приятное признание самой себе: «это я, это мои чувства, они есть, и у них есть место». в этом, я считаю, и кроется терапевтичность эффекта арт-терапии.

психологи подтвердят — признание всех своих чувств, эмоций и состояний — важный этап построения близости с самим собой, на которой строятся эмоциональная зрелость и здоровые взаимоотношения с окружающим миром.

к тому, чтобы начать терапевтировать других, я пришла по совету психолога. сначала это не имело каких-то глубоких целей и смыслов, она сказала: «просто порисуй с другими». я тогда только переехала в петербург из москвы и жила в современном модном-молодежном апарт-отеле, где часто проводили мероприятия для жильцов. обратилась с предложением организовать практику к коммьюнити-менеджеру отеля и впоследствии провела первую арт-терапию на 13 человек. это был невероятно классный опыт, я получила кучу приятных отзывов. среди участников была психолог, мы поболтали по окончании — она удивилась, что у меня нет образования и дала очень теплую обратную связь, пожелав продолжать этим заниматься.

женя:

еще я знаю, что в детстве ты любила рисовать и хотела стать художником. почему это не произошло в твоей жизни?

серафима:

если честно, я сама задавалась этим вопросом совсем недавно: ответ очень прост — я потеряла себя и жила жизнь, которую подсунули. мою историю знают только те, кто близко общался со мной вживую, в соцсети я её не выносила никогда, но без неё не смогу ответить на вопрос, поэтому расскажу.

когда мне было 4 года, папа ушел из семьи, и следующие 17 лет мы жили втроем: я, сестра и мама. сначала папа поддерживал финансово, но когда я была в средней школе у него случились серьезные проблемы со здоровьем, и он стал платить по алиментам только 15000 руб/месяц. для контекста, моя мама, сколько её помню, никогда не работала. так что очень талантливая, чувствительная и творческая сима, любившая ходить на изо и мечтавшая стать художницей, оказалась в сценарии, где просто пришлось выживать, чтобы не чувствовать голода.

в 14 лет я начала работать, где придется. по окончании школы сразу ушла в найм на должность бариста, потом стала менеджером кофейни, затем консультантом в магазин одежды. успела поработать флористом, курьером, промоутером, официантом. когда случился ковид я (как и многие в тот период), обучилась онлайн-профессии smm-менеджера и проработала в этой сфере больше 3х лет. а в последние годы начала уходить от продвижения в создание контента.

поворотным стал 2021 год: я пошла в терапию к психологу и параллельно начала жить одна. это был для меня момент осознания моего сценария выживания и того, что всю сознательную жизнь я прожила в роли кошелька моей матери. она говорила: «твое — только сопли в носу, а все, что ты зарабатываешь — это деньги семьи». я не могла купить себе какую-то хотелку без её комментария «на что ты деньги тратишь?». откуда в таких условиях взяться творчеству?

есть люди, художники, чье искусство мощное, протестное, и оно становится сильнее, когда его пытаются подавить. я — другая: мне необходимо чувство безопасности, в котором я смогу расслабиться и начать творить.

далее следовал очень тяжелый период — я начала выходить из семейного сценария и учиться просто жить. и тут начало пробиваться мое творчество, мои забытые мечты и желания.

летом 2022 я набила на пальцах руки тату, о котором мечтала много лет. проснувшись на следующий день, взяла кусок фанеры от разобранного советского шкафа, найденные в ящиках банку белой и тюбик черной краски, и просто начала рисовать. было много гнева, силы и большого желания жить, а не существовать.

я очень благодарна своему психологу — это человек, который дал мне поддержку и наделил желанием продолжать. я продолжила писать картины, а потом с таким же гневом сказала: «а идите нахер все, я — художник».

женя:

расскажи про твой подход — в чем особенность, как все проходит и как ты взаимодействуешь с участниками?

серафима:

основа моего подхода — бережность. я рассказала историю своего становления художником, но не упомянула все те едкие, колкие комментарии и критику, которые я получала в сторону любого своего творчества, когда была ребенком и подростком. помню, как учительница по литературе швырнула обратно бумажку со стихотворением, которое я хотела ей показать. по себе знаю, как это уязвимо — делиться своим искусством, а особенно допускать кого-то в процесс его создания.

на практиках я стараюсь создать максимально безопасное пространство: тихое, с комфортной температурой, чистое и ограниченное физически от внешнего мира. для групповых практик есть правила, которые я озвучиваю в начале. например, если возникнет желание прокомментировать картину другого участника, нужно сначала спросить разрешения: «у меня возникли ассоциации с твоей картиной, могу я ими поделиться?». это вносит эмоциональную безопасность.

я считаю, я работаю не со взрослыми людьми, а с детьми внутри них. все мы, когда были детьми, не знали, что такое внутренний критик, и круто, будучи взрослым, вспомнить как это приятно просто создавать что-то, не оценивая себя и не отвечая на вопрос «зачем». что нужно ребенку? чтобы ему сказали: «я во всем тебя поддержу, здесь ты можешь творить так, как тебе хочется, и все твои чувства нормальны, у меня достаточно опоры выдержать любые твои состояния, здесь тебе безопасно быть собой».

процесс арт-терапии зависит от темы практики или запроса группы/человека: я подбираю вопросы и их порядок, иногда веду прямой диалог. все это — проявление моего искреннего интереса — узнать, что за человек сидит напротив меня, и что сейчас у него на душе? затем я предлагаю рассказать об этом не только мне, но и холсту, миру и, в первую очередь, самому себе. визуализация чувств и эмоций, особенно подавленных или неуслышанных, помогает их признать и прожить. а признание, в свою очередь, дает чувство полноценности. это правда магия, когда человек перед тобой распускается, будто цветочек, наполняющийся жизнью.

женя:

что может дать арт-терапия?

серафима:

каким бы ни был запрос или тема практики, арт-терапия всегда даст опыт безопасной и искренней близости, когда твое творчество не оценивают, уважают и берегут, а чувства слышат. также она может дать возможность заглянуть в уголки своего подсознания, о которых мы даже не знали или не помнили. часто на моих практиках люди сталкиваются с состояниями, которые не ожидали ощутить: «блин, а я оказывается так зла, как я могла этого не замечать?» или: «мне на самом деле очень грустно, но я пыталась веселиться, думала грусть уйдет, а она все еще внутри».

бонусом — прокачка навыка позволения себе своего творчества, работа со страхом осуждения или страхом столкнуться с непониманием и критикой. в конце-концов, арт-терапия даст человеку его картину, произведение искусства, по умолчанию наделенное смыслом.

женя:

вот, что мне показалось интересным и на что я обратила внимание: в анонсах встреч с тобой ты указала противопоказания. это необычно, поскольку при записи на воркшопы и мастер-классы ранее не встречала подобных рекомендаций. я оценила это как очень бережный и индивидуальный подход с твоей стороны. могла бы ты остановиться на этом моменте подробнее?

серафима:

аахахах, ну если ты говоришь про рилс с анонсом арт-терапий, то там больше были сатирические противопоказания. к примеру «противопоказание: не готовность отпустить эмоциональное напряжение и стресс». у меня странный юмор, и я привыкла, что его не всегда понимают)

если серьезно, противопоказанием я считаю только принятие алкоголя меньше, чем за сутки до арт-терапии. и во время самой практики я тоже не наливаю ничего градусного. конечно, это красиво выглядит: живопись, бокал вина или игристого. но надо быть честной, алкоголь усложняет процесс работы с подсознанием, так что есть риск уйти с практики с ощущением, будто ты просто разлил краску на холст.

что касается противопоказаний в контексте морального состояния, я думаю, что даже если придет человек с депрессией или с другим тяжелым переживанием, ему все равно будет место на практике. я такое не вылечу — это не моя компетенция, но для меня творчество — это как дыхание жизни. считаю, что любой человек, в каком бы состоянии он ни находился, имеет на это дыхание право.

женя:

несмотря на то, что я занимаюсь графическим дизайном, я совершенно не умею рисовать. нужны ли хоть какие-то художественные навыки для того, чтобы пойти в арт-терапию?

серафима:

не нужны. я говорю об этом постоянно и продолжу говорить до самой своей смерти, а после смерти пусть мои рилсы и посты зачитывают моим детям и внукам: «творить может любой». навыки нужны, если ты художник, который строит свою живопись от эскиза. есть такие: родилась идея или задумка, и им нужно воплотить её так, как она выглядит в их голове — придется понимать: какие материалы нужны, как с ними работать, в какой технике. в арт-терапии нет эскизов, нет понимания, как будет выглядеть картина — это не важно, важен процесс. художники-экспрессионисты, например, так и работают — напрочь отсутствует план.

один раз получить удовольствие и поддержку в процессе рисования без навыков — это как начать качать мышцу, ты её почувствуешь и она заработает. это новая нейронная связь, тропинка, которую мы протаптываем в заросшем лесу. и с каждым шагом идти все легче и появляются силы справиться с тем, что до этого мешало (давлением, страхом, установкой).

женя:

последний вопрос будет, возможно, очень личным: для тебя самой проведении арт-терапии — тоже своего рода терапия для тебя самой? или мои предположения ошибочны?

серафима:

недавно написала пост на эту тему, и она очень интересна для меня. 100% я, как ведущая арт-практик, сама получаю терапевтический эффект. на самом деле, не от них, а от живого человеческого контакта с людьми.

во время арт-терапии человек снимает все маски, защиты и оставляет только голую искренность, и я благодаря этому вспоминаю — мы все едины и все равны, и все мы одинаково хотим жить и быть счастливыми. в этом моя личная терапия — в ощущении уязвимой, но безопасной эмоциональной близости с человеком, пусть и на такие недолгие 2 часа практики.